Андрей Вадатурский: Присяжнюк и Круглов требовали отдать им долю в «Нибулоне»

16 March, Розділ Агрополітика / Особистість, переглядів 19 481

Миллионера Андрея Вадатурского Блок Порошенко еще на своем съезде в сентябре «отправил» бороться за мандат на 130-й округ родной ему Николаевской области. Его появление в списке мажоритарщиков президентской политсилы на фоне трех Балог, Жвании и Третьякова глобально прошло незамеченным. Он же на выборах набрал 43,75%, обогнав своего ближайшего соперника почти в два раза, и получил мандат.
До выборов Вадатурский занимал пост председателя набсовета одного из крупнейших аграрных предприятий в стране «Нибулон», основателем и гендиректором которой является его отец Алексей. В парламенте наследник бизнес-империи вполне ожидаемо вошел в аграрный комитет, правда, на правах «рядового» члена. Однако уже успел заработать обвинения в свой адрес в лоббизме собственных интересов и «засветиться» в списке нардепов, получивших компенсацию из госбюджета на проживание в столице.
Во второй части с нардепом-миллионером читайте о том, как грабила бизнес Партия регионов и как партийная дисциплина ослабила аграрное лобби в парламенте.

«Чтобы аграриям стать лобби, им нужно объединиться»
- В Верховной Раде был проголосован законопроект №1599, который предусматривает внесение изменений в некоторые законы в отношении стимулирования создания и деятельности семейных фермерских хозяйств. Ваш коллега по комитету Аркадий Корнацкий выступил против этого проекта, назвав его «антиселянским». Его обоснование заключается в том, что теперь селяне утратят право реализовывать излишки продукции, произведенные в собственном хозяйстве, а обычной бабуле, желающей иногда продать с десяток яиц теперь нужно создавать фермерское хозяйство. Вы же проголосовали «за». Обоснуйте свою точку зрения.
- Я за эту инициативу.
Бабушки у нас всегда смогут продавать яйца. Еще есть такое понятие, как рынок. Это он слишком далеко зашел с такими сравнениями. Ничего не изменится. Этот законопроект дает просто возможность, он не заставляет. Если вы хотите объединиться – пожалуйста, объединяйтесь. Вот вам дополнительные преимущества, в том числе, и в налогообложении. И те люди, которые смогут объединиться, выйдут из тени. Это, во-первых, простимулирует открытость аграрного рынка. Во-вторых, не будут загонять в тень такие сопутствующие области как поставщики удобрений. Потому что у «одноосібників» нет счетов, они платят только наличкой, они не дают никаких документов, покупают удобрения на черном рынке. Они заставляют производителя удобрений заниматься реализацией «в черную». То же самое относится и к семенам, и к топливу. То есть колоссальная прослойка бизнеса должна уходить в тень. Мы дали инструмент, который в корне ситуацию не изменит. Это как опция. Кто хочет получить выше цену, кто хочет получить дополнительные инструменты – вот, пожалуйста. Есть закон – делайте. Но это не обязаловка.
Сегодня действительно нужно очень много менять вещей, связанных и с «одноосібниками». И у меня тоже есть один законопроект, который похож на идею этого законопроекта. Мы сейчас ждем последние цифры по запросам, и в течение двух-трех недель внесем его в Раду. Он тоже революционный, он изменит жизнь на селе. Потому что сегодня село умирает. А это законопроект, который сможет дать жизнь селу.

- Поподробнее?
- Есть такое понятие, как «одноосібники». Это люди, которые получили землю, обрабатывают ее, но не платят никаких налогов. Приведу простые цифры. В районах Николаевской области таких земель – от 40% до 70%. То есть, грубо говоря, половина земли находится в тени – это раз. Это половина земли, с которой не платится никаких налогов – это два. Три – в сельские советы не попадают деньги. Четыре – эти районы являются дотационными, хотя эти деньги можно направить на развитие села. Есть такое понятие, как «фонд развития». Это школы, больницы, дороги – там достаточно большой перечень. Моя задача: сделать так, чтобы не глава РГА бегал за этими людьми и просил: «Помогите школе! Помогите дороге! Помогите что-то такое сделать!». А сделать так, чтобы счета наполнялись автоматически, и местные общины потом принимали решение, куда эти деньги направлять: на школы, на дороги, на то, что важнее. Этот законопроект сможет восстановить инфраструктуру села.

- Другой законопроект - №1159, который «лежит» в Раде, и уже вызвал вокруг себя не только споры, но и стычки: из-за него подрались депутаты Егор Соболев и Вадим Ивченко. Он предлагает отдать право распоряжения госземлями от Госземагентства местным советам. Вы «за» или «против»?
- Я за принятие этого закона. Нужно как можно больше прав делегировать на места. У нас есть выбор: кто принимает решения, кому дать землю – один чиновник в Киеве, либо десять тысяч чиновников, которые находятся на местах. Я не буду говорить о качестве этих людей, потому что люди могут быть разные - и в Киеве, и на местах. Но я за то, чтобы люди могли сравнить: у нас в селе вот так, а как у вас? Люди-то общаются, и все познается в сравнении – это раз. Второе – те люди, которые будут принимать решение о том, кому дать эту землю, сколько нужно взять денег, под какую арендную плату нужно дать, будут жить в том же обществе. И у них будет больше сдерживающих факторов не идти на нарушение закона, не идти на взятки. Это уже будет большое достижение. Я за децентрализацию. Рано или поздно мы все равно к этому придем. Поэтому я за то, чтобы этот законопроект приняли.

- В аграрном комитете есть споры, борьба между разными группами по поводу этого проекта?
- Относительно этого законопроекта – нет. Было обсуждение, мы поддержали. У нас, в аграрном комитете, достаточно профессионалов, которые понимают, о чем они говорят.
Вообще, принято считать, что аграрное лобби в парламенте наиболее сильное. Чего конкретно аграрии в Верховной Раде уже добились?
У нас нет лобби. У нас есть аграрии, но они не являются лобби. Чтобы этим аграриям стать лобби, им нужно объединиться. Нужен такой организатор, который сможет направить эту энергию. Эти люди сами по себе достаточно самостоятельные личности, которых объединить достаточно сложно. Должен быть лидер. Лидера нет.
Я вижу по фракциям, как они голосуют. Но я не вижу, что аграрии голосуют «за» что-то либо «против» чего-то вместе. Это не выражено явно. Аграрии разбиты между фракциями и партиями, поэтому их не видно. Все равно первоначально больше идет партийная дисциплина, а потом уже аграрные интересы.

- Но какие-то лоббистские решения кем-то «ведутся»? Вот в прошлом созыве четко прослеживались инициативы, выгодные крупнейшему «аграрию» тогда в ВР – Евгению Сигалу, владельцу «Гавриловских курчат»…
- Для этого не обязательно быть аграрием в парламенте. Можно было просто договориться с определенной группой депутатов, которые поддержат или нет определенный законопроект.

-По поводу введения рынка земли. Мораторий на продажу земли действует еще год. Что дальше?
- Я видел уже один из законопроектов – там предлагается продлить мораторий еще на 10 лет. Но это одна из инициатив, которую мы еще не рассматривали на комитете.
Есть проблема продления моратория. Это плохой сигнал для рынка. Сегодня мы не знаем, будет рынок через год-два или нет. Как поступать бизнесу: накопить деньги или вложить деньги в технику и взять землю в аренду? Я – за рынок земли в целом, но не сегодня. Потому что экономическая ситуация плохая, у нас нет нормальных судов, нормальной прокуратуры, которые бы обеспечили нормальные рыночные отношения. И опять будет злоупотребление, опять многих людей могут обидеть. Но рынок земли должен быть. И когда мы будем готовы к этому, это будет серьезная революция в Украине. По оценкам – это триллионы долларов, которыми можно погасить и кредиты, которые можно направить на инфраструктуру, на благосостояние людей. Это колоссальные резервы. Но нам нельзя воспользоваться так этими резервами, как мы воспользовались при первой волне приватизации, когда мы приватизировали объекты, заводы, которые потом просто были развалены.

«Меседжи были такие: ребята, мы входим в долю»
- Оценивая правительства Украины, вы отметили, что при Партии регионов «был грабеж». Вы, если можно так выразиться, прочувствовали это на «своей шкуре» - на предприятии «Нибулон». Расскажите детальнее, как во времена правления Януковича одиозный бизнесмен Юрий Иванющенко «отжимал» у вас бизнес.
- Эта история продолжалась на протяжении года. «Нибулон» - была и есть компания №1 в аграрном бизнесе. Это современная, логистическая компания с определенной репутацией. И у некоторых возникли мысли: зачем что-то создавать, если можно просто войти в долю. Нам сделали соответствующее, так сказать, предложение.

- Кто сделал? В какой форме?
- Бывший министр аграрной политики и продовольствия Николай Присяжнюк (его связывают с экс-нардепом-регионалом и одиозным бизнесменом Юрием Иванющенко, который ныне находится в розыске, - «Главком») и бывший губернатор Николаевской области Николай Круглов. Меседжи были такие: ребята, мы входим в долю, а вы станете монополистом на рынке Украины. Мы сказали, что это невозможно, потому что у нас есть определенные обязательства перед банками, в том числе, и перед Европейским банком развития и реконструкции, который, кстати, нам тогда оказал помощь в этой ситуации.
На протяжении нескольких месяцев мы вели переговоры, пытались как-то убедить. Потом эти структуры создали «Хлеб Инвестбуд», так как мы отказались. После этой компании создали другую компанию «ДПЗКУ», которая, в принципе, была создана, потому что «Нибулон» отказался от сотрудничества. «Нибулону» же, вообще, не дали заниматься экспортом. Мало кто знает, что «Нибулон» был отстранен от экспорта. Мы стали единственной тогда компанией, которая подала в суд на Министерство экономики и на Министерство сельского хозяйства и выиграла этот суд. Нас хотели вынудить к сотрудничеству. Сожгли офис, были возбуждены уголовные дела…

- Против кого и по каким статьям?
- Против генерального директора и против главного бухгалтера по совершенно вымышленным вещам. Нам не возвращали НДС, налоговая выставляла штрафы на серьезные суммы – до 80 миллионов гривен. У нас в офисе сидели представители СБУ постоянно, они дергали молодых девчонок 20-25 лет из торгового отдела на допросы. Они сидели там по 10-12 часов. Работать было просто невозможно. Было сильное давление.
Но, в итоге, наша компания выдержала. Потом Присяжнюк позвонил генеральному директору на его день рождения, осенью, и сказал: «Ну, молодцы, уважаем за то, как вы умеете бороться. Давайте дружить». Естественно, дружбы у нас не получилось. Но они потеряли интерес. Потому что все равно это время, деньги и нужно тратить усилия. Нужно было заниматься чем-то более интересным, плодотворным, чем борьбой с «Нибулоном».

- В феврале 2012 года ряд СМИ написали, что структуры Юрия Иванющенко получили контроль над 50% акций агрокомпании «Нибулон». Якобы ваш отец уступил эту долю в обмен на ваше освобождение из-под ареста… Был ли арест? Получал ли какую-то часть акций Иванющенко? Как менялась структура собственности компании «Нибулон» за последние пять лет?
- Структура собственности компании «Нибулон» за это время не менялась. С 2003 года я являлся частичным собственником «Нибулона». На сегодняшний день я уволился, я не получаю зарплату, я не участвую в принятии оперативных решений. Собственник компании – мой отец. И все.
Эта информация об аресте, о выкупе, о том, что 50% ушло Иванющенко – это все неправда. Это была такая технология. Сначала дать информацию в прессу, что вот, мол, арестован владелец компании, и таким образом отец поделился бизнесом. И посмотреть на реакцию общества. Прокатит-не прокатит? Если бы не было реакции, возможно, так бы и сделали. Потом не докажешь, вышли новости «до» или «после», сгладится. Но меня поразила поддержка общественности. Банки начали звонить. Мало того, они приехали. Они не верили, что по телефону я давал правдивую информацию. Они оставляли за собой сомнения, что под давлением я должен был говорить, что у нас все нормально. Очень многие приехали, посмотрели, что ничего не изменилось, поучаствовали во всей этой истории. Это меня вдохновило. Значит, не все потеряно, не на все можно закрыть глаза, не все, что ты хочешь, можно сделать в этой стране. Все равно есть общественность, не закон даже, а общественность, которая может защитить.

«Недостаточно просто контролировать половину Украины»
- У «Нибулона» есть пять филиалов, которые сегодня работают, в том числе, и в Луганской области? В связи с конфликтом на востоке, там у компании нет проблем? Реально провести посевную, собрать урожай, вывезти его?
- У компании «Нибулон» 43 филиала по всей Украине: начиная с Луганской области и заканчивая Хмельницкой областью. В Луганской области у нас все работает. Эта земля находится не в зоне АТО. Это север Луганской области. Посевную, урожай – все сделать там реально. Приняты определенные меры предосторожности, все работает.

- Ваш отец Алексей Вадатурский в 2012 году вошел в топ-20 крупных землевладельцев Украины по версии журнала «Фокус». По данным издания, он нарастил земельный банк до 80 000 га. Как эта цифра изменилась за последние годы?
- Звучит резко. Но «нарастил» он тогда, может быть, тысяч на пять. Не значительно. Я считаю, что нарастил – это тысяч 50, 100. Сейчас – как и было – 80 тысяч всего. Изменений нет.
Мы не ставили стратегическую задачу идти по такому пути. Недостаточно просто контролировать половину Украины, нужно еще эффективно заниматься землей. Наша компания отличалась всегда эволюционным подходом, а не революционным: например, захват собственности, покупка компаний, набор под какие-то проекты IPO. Я считаю, что все подобные проекты – под спекулятивную продажу: собрали 100 тысяч, продали компанию, получили деньги, закрылись, а кто-то мучается с этим, кто-то набрал, не успел продать, кто-то не вышел на IPO. И мы видим, что случилось с «Мрией» (агрохолдинг «Мрия» допустил технический дефолт, - «Главком). Интересно, что когда мы сталкивались с банкирами, они нам ставили эту компанию в пример, а сейчас не ставят. Это резонансный случай, когда многие банки потеряли деньги на этой компании.

- Можете назвать наибольших на сегодня землепользователей в стране?
- Думаю, это общедоступная информация. Но, я так понимаю, это компании Олега Бахматюка. В прессе часто это звучало. По-моему, они набрали, до 600 тысяч га земли.
Знаете, компания «Нибулон» первая в Украине начала заниматься арендой и обработкой земли – в 1996 году. В принципе, мы могли одними из первых набрать любой банк, который мы считали нужным. Но дело в том, что, опять-таки, сколько для жизни нужно? Нам показалось, что 80 тысяч достаточно. Да, у нас земля – во многих областях Украины. Но мы понимаем, что там делается. По-моему, в 2012 году нам предлагали от 70 до 100 тысяч га земли в неделю, чтобы мы взяли в аренду. Понимаете, какой был бизнес? Но мы от этих вещей отказывались, потому что первоначально выработали такую стратегию: брать в аренду землю у владельцев, у людей. И сегодня в компании заключено порядка 30 тысяч договоров непосредственно с владельцами земли. Мы не покупали корпоративные права. Но эти деньги мы направляли в социальную сферу: помогали больницам, школам, детским садам, вместо того, чтобы платить кому-то, посреднику, за эти корпоративные права. И у нас нормальные отношения с людьми в деревнях, вокруг которых мы обрабатываем землю.

- Как оцените решение премьер-министра Арсения Яценюка отстранить от работы руководство Государственной фискальной службы?
- Не хочу обсуждать кадры. Но я за системные изменения. У нас система не меняется. Какой бы ты ни был хороший человек, и с какими бы ты искренними амбициями не пришел, должность может испортить. Через месяц ты просто не сможешь устоять, и будешь делать так, как делали все «папередники».

- Уже начали поговаривать, что на это место «метит» экс-регионал Виталий Хомутынник
- Да ну, я считаю, что это просто слухи.

- Наверняка, вы тоже видели обнародованную в СМИ переписку Хомутынника и главы Одесской облгосадминистрации Игоря Палицы, где последний вроде как «консультировался» по поводу таможенных раскладов у бывшего главы профильного комитета. «Нибулон» сегодня сталкивается с какими-то проблемами на таможне?
- Из общения с сотрудниками «Нибулона» - не вижу каких-то особых проблем. Но это экспорт. В основном, проблемы – при импорте. Когда ты завозишь, оцениваешь товар, тогда есть определенная коррупционная составляющая – это растаможка контейнеров, оценка товара, есть неучтенка. Там можно заниматься этим. Но тут больше страдают одесские порты, чем николаевские. У нас импорта очень мало.

- Вы, когда шли в парламент, ставили перед собой в качестве задачи, в том числе, и возрождение Украины как морского государства путем реформирования морехозяйственного комплекса. Что-то уже сделали в этом направлении?
- Мы подали законопроект, который похож идеей на законопроект №1159 (о котором мы уже говорили ранее), о своего рода децентрализации. Он разрушает одну структуру - Администрацию морских портов Украины, которая объединила 18 портов. Сейчас каждый порт собирает определенные деньги и платит в администрацию, то есть в Киев. И там сидит чиновник, который определяет, куда эти деньги теперь направить. Это нужно разрушать, потому что тут есть определенные манипуляции. Почему эти деньги сейчас направлены на то, чтобы мы занимались углублением порта «Южный»? Почему, например, не Николаева или не Ильичевска? Кто принимает такие решения? По какому принципу? Это как раз колоссальная коррупционная составляющая.
Также нужно будет подавать законопроект о выводе этих портов из реестра предприятий, которые не подлежат приватизации. Следующим шагом должна быть приватизация этих портов. Это привлечение инвесторов, открытость бизнеса. Украина – это страна с отличным потенциалом перевалки, портовых мощностей. У нас колоссальный доступ: мы находимся вдоль двух морей. Такие проекты поддержат банки, это будет колоссальный толчок инвесторов, это может даже стабилизировать гривну. Мировой банк это готов поддерживать, Европейский банк готов поддерживать, частные банки - тоже. Это будет конкуренция, это будут инвестиции, будет создание производства вокруг портов, будут создаваться рабочие места, будет наполнение бюджета. Это целая программа, которой нужно заниматься.

- А что с вашим проектом по возрождению судоходства на Днепре?
- Ничего. Я знаю, что «Нибулон» писал письма на министра инфраструктуры Андрея Пивоварского. Но ответы такие же, как и год-два-три назад – все упирается в углубление днепровского дна. Почему ничего не изменилось? Потому что готовили ответы те же люди. Которые не поменялись. Потенциал тут – колоссальный. Мы в Украине хотим сегодня иметь инвестиции в инфраструктуру, и для этого ничего не делаем. Никто не делает.
А «Нибулон» ведь не просит деньги из бюджета, а говорит: мы готовы за свои деньги сделать на углубление, мы улучшим собственность страны, только дайте возможность. «Нет, нельзя». Мы меняем верхушку, может быть, и на лучших людей, но мы не меняем систему. Нет революционных, кардинальных подходов. Нет опять же «буйных», тех, которые «бузят». Жалко. Когда мы встречались с Пивоварским, он говорил: «Класс, хорошая идея. Поддерживает Мировой банк, Европейский банк?». Говорим: «Поддерживает». «Супер, пишите письмо». Написали письма – ответы старые.
Но это системный проект. Это нужно было не только для «Нибулона». Есть ряд компаний, которые заинтересованы в этом. Это же возрождение и судоходства, и судостроения, и строительного бизнеса, который готов строить сегодня, это заинтересованные банки. Это миллиарды долларов. Инвестиции сегодня, которые просто не идут. И ничего не делается, ничего не меняется. Обидно. Не для этого я шел в парламент.

- Вы себе, кстати, в парламенте никаких сроков не установили?
- Я не питал иллюзий, я понимал, что такое борьба с системой, что за день мы не станем жить по-европейски, что это длительный процесс, но я против того, чтобы затягивали эти процессы. Сегодня у нас, к сожалению, нет времени на разговоры. Нужно делать, нужно брать ответственность и делать. Сегодня, опять-таки, некому. Правильные вещи говорим, но не делаем, не берем ответственность. А отвечать нужно будет.

«Я реально доплачиваю за то, что сегодня являюсь депутатом»
- Как укрепляете обороноспособность Николаева? Этот пункт тоже был прописан в вашей избирательной программе. Все-таки порт в условиях войны имеет стратегическое значение.
- Свою позицию по этому вопросу я сформировал еще до решения идти в Верховную Раду. Компания «Нибулон» сыграла большую роль в этом направлении. Мы первые откликнулись на то, чтобы создать оборону вокруг города Николаева. Во-первых, это русскоговорящий город. Во-вторых, да, порт. Мы построили блокпосты. Компания за полгода инвестировала туда где-то порядка 17 миллионов гривен, на обороноспособность региона. Кстати мы платили зарплату людям, которые дежурили на этих блокпостах.

- Какой была эта зарплата?
- Порядка 3 тысяч гривен, но эти люди дежурили там не постоянно, а сутки через трое. Они дежурили вместе с пехотинцами, с ГАИ.
Также наша компания была инициатором того, чтобы запретить шествие пророссийски настроенных сил в Николаеве. Ведь были диверсанты, были те люди, которые будоражили общество. И это большое достижение, что в Николаеве мы не повторилось то же самое, что было 2 мая в Одессе. А ведь попытки были. Мы за это, конечно, получали и много угроз. И общих, в стиле: «ваш бизнес может взлететь в небо». И личных - в адрес гендиректора.

- Кто их озвучивал?
- Да это были просто анонимные звонки, sms-ки. Но это все равно заставляло задумываться: стоит-не стоит, все-таки семья есть.
Ту же зарплату людям на блокпостах мы платили до 1 сентября прошлого года. Потом город это взял на себя, и где-то до Нового года оплачивал эти блок-посты. К сожалению, сейчас они брошены, они никому не нужны.

- Там никого нет?
- Ну, единицы. Но печально видеть это все. Успокаиваются люди, привыкают – нельзя этого сейчас делать.

- Ваша семья сейчас где – в Николаеве?
- Да.

- И как вам живется «на два дома»?
- Выходит как раз по времени где-то 50 на 50. Как живется? Скучаю. У меня трое маленьких детей. Единственный минус, который я вижу в своей нынешней работе – это то, что я не могу уделить им время. А там такой чувствительный возраст. Старшему – восемь в январе было, младшей – четыре. Им нужно уделять время, а у меня этого времени нет. Но с другой стороны, я понимаю, что когда они вырастут, то я смогу объяснить им, чем я занимался.

- Низкую заработную плату вы минусом не считаете?
- Считаю. Я, честно говоря, не понимаю, для чего это делается. Потому что мы теряем на качестве, мы теряем независимых депутатов. Они не выдержат – это вопрос времени.
Я самодостаточный человек, и я считаю, что это большой плюс для депутата, мне не нужно лоббировать чьи-то инициативы, я могу говорить то, что считаю нужным. А есть люди, которые продержатся какое-то время, но, боюсь, мы их потеряем. Рано или поздно их могут сломать. Я когда делегировал управление компанией в «Нибулоне», не экономил на людях, на зарплате. Если ты начнешь экономить на этом, то ты потеряешь в качестве. Мы привлекли достаточно много специалистов из-за границы, и привлекали их, в том числе, и зарплатой – здесь ничего плохого нет. Хочешь получить качество – плати.
Я могу себе позволить быть депутатом с такой зарплатой. А другие? Могут ли они себе позволить то же самое? У меня лично такая ситуация, что я реально доплачиваю за то, что я сегодня являюсь депутатом.

- Сколько доплачиваете?
- Немало. У меня есть помощники, я понимаю, что нужна команда. Один депутат, каким бы он умным ни был, с каким бы багажом знаний не пришел, не может анализировать все, что происходит, делать правильные выводы, участвовать в разработке законопроектов, исследованиях, работать с людьми на округе. Работы много. Один не справится.

- Так все-таки, сколько вы доплачиваете? Не хотите называть точную сумму, скажите хотя бы примерно: это «плюс» две-три-четыре… депутатсткие зарплаты?
- Мы говорим о цифрах, которые гораздо, на порядок больше, чем то, что я сегодня получаю.

- Тогда вполне логичный вопрос. Почему вы не сняли себе квартиру, а воспользовались компенсацией на проживание в столице и живете в отеле «Киев»?
- Я считаю, что нужно не стесняться жить по закону. Это законно? Законно. Я не ворую? Не ворую. Почему нужно стесняться? Можно снять квартиру, вы правы. Мне многие депутаты тоже говорили: «Да откажись, сам доплачивай и живи нормально». Кого мы обманываем? Ради чего это? Это показуха. Понимаете, отказаться от этого и пойти чем-то тихонько заниматься – это гораздо хуже, чем жить в открытую. Есть проблема с оплатой жилья? Есть. Я хочу вынести эту проблему. Я бы не смог прожить на те деньги, которые получает сегодня депутат. Да, у меня успешная история в бизнесе и, естественно, есть сбережения, которые и позволяют мне сейчас содержать семью. А если бы не было такой возможности? Как бы я тогда смог поступить? Пойти на оплату к лоббистам? Да, тогда можно жить спокойно, можно купить квартиру или дом и не получать эту дотацию. У нас почему-то принято в обществе стесняться того, что люди живут по закону. Ну, окей, журналистам эта тема нравится. Но это не моя вина. Надо – буду терпеливо объяснять, зачем я это делаю. Мне многое также приходится объяснять и людям на округе. Я показывал компанию, которую мы построили. Люди за меня проголосовали. Я говорил, что воровать не буду, что буду жить по закону, что не буду лоббировать бизнес. Нужно ловить депутатов, которые не живут по закону, а не пытаться унизить тех, кто хоть как-то пытается быть независимым и сражаться. Жить по закону не должно быть стыдно. И моя задача – в том числе, доказать это.

Катерина Пешко. «Главком»
//glavcom.ua/articles/27384.html