“Мрия” не нуждается в срочной продаже”

31 January, Розділ Новини, переглядів 1 764

Довольно неожиданным для рынка стало заявление собственника компании Кернел о заинтересованности в покупке активов агрохолдинга Мрия. Андрей Веревский озвучил намерение 23 января в разговоре с потенциальными инвесторами и кредиторами.
Для руководства “Мрии” официальное анонсирование предложения оказалось таким же неожиданным. О чем все-таки договаривались компании и на какой стадии сейчас переговоры, в эксклюзивном интервью БИЗНЕСу рассказал Саймон Чернявский, генеральный директор агрохолдинга “Мрия”.

— Каким был 2016 г. для агрохолдинга “Мрия”?
— Прошлый год был для нас переходным, годом кризис-менеджмента. Это был первый сезон, когда компания обрабатывала весь земельный банк — 160 тыс.га (общая площадь контролируемых земель — 180 тыс.га, 20 тыс.га находятся под аудитом).
Кроме того, 2016 г. был все еще годом стабилизации и годом, когда произошли несколько сложных и незапланированных событий. Во-первых, рабочий капитал на сезон был обеспечен только в апреле, соответственно, мы начали сезон на три месяца позже положенного срока и не могли закупать гибриды, СЗР и технику. Тем не менее, как и планировали, обработали весь земельный банк, начали внедрять новые технологии.
Во-вторых, в разгар уборки урожая компания столкнулась с неожиданными проблемами, оставленными нашими предшественниками, а именно с рейдерским захватом центральной логистической базы в г.Хоросткове в Тернопольской области.
А еще прошлой осенью в Западной Украине были необычные погодные условия: в октябре, не переставая, шли дожди, а в начале ноября ударили первые морозы и началась зима. Поэтому и уборочная, и посевная кампании были задержаны.
Но, несмотря на все это, до конца года мы полностью рассчитались за полученные от кредиторов $46 млн оборотных средств и продлили финансирование на 2017 г.

— С какими финансовыми результатами компания закончила минувший год?
— Отчет с конкретными цифрами мы опубликуем в ближайшее время. Конечно, это были не те результаты, которые мы надеялись получить. Но главное, что показатель операционной деятельности за прошлый год был положительным. Если учитывать все издержки, связанные с реструктуризацией, с инвестициями в возобновление парка техники, то нетто-результат — отрицательный.

— Начавшийся год тоже будет переходным?
— Этот год начинаем с новыми планами и подходами к бизнесу. Оптимизма добавляет то, что, как я уже сказал, компания обеспечена средствами для финансирования операционной деятельности вплоть до уборки урожая. Значит, мы сможем закупить все ресурсы вовремя.
Кроме того, произошли определенные изменения в кадровом составе. Не так давно мы расстались с операционным директором Виктором Кухарчуком, который пришел в компанию вместе со мной и первые два года был ключевым лицом в решении вопросов стабилизации компании, земельного банка, обеспечения контроля производственных процессов. Но в новой операционной модели и подходах, которые будут применяться в компании в этом году, Виктор себя не видит. Поэтому мы мирно расстались.

— О каких новых подходах идет речь?
— За два года в компании созданы кластеры — всего их семь — со своими руководителями, которые будут с этого года нести полную ответственность за выполнение тех планов по производству, которые мы с ними утверждаем. Управляющая компания, моя команда в Тернополе и Киеве, как корпоративный центр, будет больше заниматься вопросами планирования и контроля производства.
То есть если первые два года у нас была сильно централизованная директивная модель управления и почти все производственные решения принимались в главном офисе, то сейчас мы даем полномочия региональным командам, которые развивали и которым доверяем.

— Изменялась ли структура активов холдинга за последний год?
— Нет. “Мрия” участвует в судебных процессах с предыдущими собственниками по некоторым активам, в частности по поводу логистической базы в Хоросткове. Еще два актива, за которые судимся, мы не контролируем с момента прихода в компанию — это картофелехранилище и сельхозтехника, которая была нелегально выведена из активов.
То есть “под угрозой потери” у нас только база в Хоросткове, остальные наши активы защищены и имеют “здоровый” юридический статус. Мы также боремся за то, чтобы вернуть активы, незаконно выведенные из компании.
Из-за сложностей судебной системы в Украине все разбирательства затягиваются. Поэтому, к сожалению, пока не могу говорить о конкретных победах. Но я все еще уверен, что нам удастся вернуть часть активов. Это касается и части земельного банка в размере около 60 тыс.га, который был незаконно выведен.

— В декабре 2016 г. Тернопольский хозяйственный суд удовлетворил требования бондхолдеров “Мрии” о признании долговых обязательств 68 компаний группы на $573 млн. Этот иск каким-то образом повлиял на процесс реструктуризации $1,1 млрд долга, который сейчас проходит компания?
— Да. Процесс реструктуризации для “Мрии” крайне сложный и беспрецедентный для Украины. В конце лета мы пришли к согласию с кредиторами по основным условиям реструктуризации.
Частью этого процесса является признание в Украине требований бондхолдеров — фактически кредиторов компании, которые кредитовали “Мрию” за рубежом через размещение облигаций. Суд постановил, что долг по этим облигациям в размере $0,5 млрд признан в Украине и гарантии по этим займам являются валидным юридическим обеспечением для долга.
Таким образом, теперь все наши кредиторы находятся в одинаковых условиях при реструктуризации или в случае банкротства. Поэтому это было важное решение.

— Сообщалось, что в сентябре 2016 г. комитеты кредиторов и бондхолдеров агрохолдинга согласовали условия реструктуризации долгового портфеля компании. Эти условия не изменились?
— Да, $330 млн — общая долговая нагрузка компании. Внутри этого долга есть подгруппы: обеспеченный долг, рабочий капитал и бонус для кредиторов, которые поддержали компанию и финансировали ее в течение двух лет.
И еще около $93 млн, или около 11% всего необеспеченного кредита, — это кредит, который компания обслуживает по всем необеспеченным кредиторам пропорционально. И, как уже говорилось, около $800 млн будут распределены в акционерном капитале новой структуры.

— Условия реструктуризации одобрили уже все кредиторы?
— Мы все еще продолжаем переговоры с IFC, одним из наших обеспеченных кредиторов. Но поскольку они — обеспеченные кредиторы, это не влияет на механизм, который оговорен со всеми остальными кредиторами. Да, переговоры с IFC затянулись, но я уверен, что мы сможем найти общий язык.

— Так сколько месяцев еще нужно для начала реструктуризации?
— Если в феврале будет достигнута договоренность с IFC, то в марте мы запустим общий процесс реструктуризации.

— Сколько времени займет процесс конвертации долга в акционерный капитал?
— Планируем, что он начнется после марта и, думаю, до сентября этого года завершится.

— Как и озвучивалось ранее, будущая структура собственности распределится так: 50% — необеспеченным кредиторам, 7,5% — кредиторам (провайдерам) оборотного капитала на 2015 г., 35% — кредиторам оборотного капитала на 2016 г., 7,5% — топ-менеджменту компании в качестве мотивационного пакета?
— Да, эта структура утверждена кредиторами.

— Сколько человек в топ-менеджменте компании?
— Девять вместе со мной. Но если вы намекаете на 7,5%-ную долю в компании, то это еще слишком абстрактная сумма, чтобы о ней рассуждать. Все понимают: для того чтобы эти 7,5% чего-то стоили, нам нужно сделать капитализацию компании больше ее долга, который после реструктуризации составит $330 млн. Эта цифра в договоре не предполагает права голоса и существует как определенная мотивационная составляющая для “топов”, но сейчас, при нынешней капитализации компании, этот процент равен нулю.

— А что можно считать нынешней капитализацией компании?
— Хороший вопрос. Нынешняя капитализация — стоимость ее активов, потому что компания не реструктурирована и ее финансовые потоки нельзя оценивать. А стоимость активов — это земельный банк, элеваторы и интеллектуальная составляющая — менеджмент.
Я не возьмусь сказать, сколько это стоит. Потому что это вопрос очень субъективный и зависит от оценщиков. Но однозначно могу сказать, что сейчас компания более ценна, чем была год и два года назад. За этот период менеджмент хорошо капитализировал компанию.
О продаже активов

— В начале прошлой недели стало известно, что компания “Кернел” заинтересована в покупке активов “Мрии”. Насколько “Мрия” заинтересована в продаже части или всего бизнеса?
— Ни для кого не секрет, что наши кредиторы оказались акционерами “Мрии” совершенно случайно, это не было их целью. С самого начала они открыто заявляли о том, что намерены реструктурировать компанию и искать какой-то стратегический выход, в том числе через IPO или продажу.
В конце прошлого года к нашим кредиторам обратились и “Кернел”, и другие не менее значимые компании, которые о себе не заявляют, с предложением о возможности их участия в акционерном капитале и своим видением механизмов этого участия.
Компания пока не реструктурирована, поэтому говорить о покупке корпоративных прав невозможно: покупать “токсичные” юрлица с множеством арестов и нереструктурированных кредитов, как минимум, рискованно. Любая сделка сложна с точки зрения юридической реализации и затянется во времени, поэтому вопрос не только в сумме, но и в механизме оплат, отлагательных условиях, рисках.
Наши кредиторы эти предложения рассмотрели и отклонили. Но после дополнительных переговоров приняли решение позволить потенциальным покупателям провести аудит активов “Мрии” для понимания возможного предмета потенциальной сделки.
Да, мы в процессе переговоров, но производственные и другие планы компании от этих переговоров никак не зависят. Как я уже говорил, мы начинаем сезон с финансовым обеспечением, с новой организационной структурой и с большей уверенностью, чем 12 месяцев назад. Как бы эти переговоры ни развивались, мы будем работать в этом сезоне в плановом режиме.

— Чем руководствуются потенциальные инвесторы, делая подобные предложения?
— 180 тыс.га в Западной Украине в такой конфигурации, как у “Мрии”, — лакомый кусок, который собрать с нуля сейчас уже невозможно. Время сбора больших земельных банков прошло, идет их консолидация. Многие крупные игроки считают оптимальным для себя земельный банк примерно в 500 тыс.га для обеспечения их переработки, для капитализации их бизнеса.
С этой точки зрения мы для них очень интересны: это и существенное увеличение земельного банка за счет аудированных и полностью приведенных в соответствие с законодательством договоров аренды, и кластеры, которые уже работают самостоятельно, и выстроенные прозрачные менеджмент-процессы, которые легко интегрировать. Мы понимаем, что чего-то стоим, и абсолютно не торопимся продаваться, а тем более по заниженной цене.

— Насколько предложение “Кернела” было ниже ожидаемого?
— Да ни на сколько… Мы в принципе не ожидали подобных предложений. Мы не искали покупателей. Что бы ни происходило, “Мрия” в нынешней конфигурации хорошо себя чувствует, полностью готова к сезону, уверенно идет по пути реструктуризации и возврата долгов. Все по плану.

— Эти заявления влияют на процесс переговоров о реструктуризации долга “Мрии” или, скорее, на стоимость акций “Кернела”?
— Я думаю, для “Кернела” это заявление было своевременным и логичным ходом. Но еще раз хочу подчеркнуть, что “Мрия” не нуждается в срочной продаже и мы действуем по согласованному с кредиторами плану реструктуризации, на который это заявление не повлияет.

— А от других компаний были более интересные предложения?
— Я не буду комментировать сами предложения, но логично, что всегда лучше, когда в любых торгах больше одного участника. Поэтому я рассчитываю, что если будет предмет сделки, мы получим максимально выгодные условия. Хотя повторюсь: абсолютно не факт, что сделка состоится. Наша команда работает над реализацией плана, мы сосредоточены на сезоне. И я стараюсь не отвлекаться на такие переговоры.

— Такие предложения мешают работать?
— Работать не мешают, но создают помехи внутри коллектива, который и так пережил достаточно тяжелые времена. Сейчас у нас сильная сплоченная команда, и слухи о продаже не очень вдохновляют. При этом я считаю, что любой потенциальный покупатель — это не есть плохо, это просто возможная смена собственности, а не прекращение деятельности компании.

— Аудит активов “Мрии” будет проводить только “Кернел”?
— Наши активы будут оцениваться разными участниками.

— Какие ожидания от 2017 г.?
— Во-первых, мы ожидаем существенного прогресса в реструктуризации и завершения этого процесса. Во-вторых, существенных улучшений производственных результатов благодаря новому децентрализованному подходу к управлению и передаче полномочий руководителям на местах — в кластерах — управлять процессами самостоятельно. Также рассчитываю, что в этом году будут значимые победы в судах по возврату активов, незаконно выведенных из компании. Это основные цели на 2017 г.

— Что означает улучшение производственных результатов в количественных показателях?
— Я рассчитываю, что в этом году EBITDA должна быть не ниже $150 с 1 га. Хотя это отнюдь не предел для Западной Украины. Прогнозирую, что до конца 2019 г. мы сможем выйти на показатель $350 с
1 га, стандартный для крупных компаний.

— Какие новые технологии внедряете для достижения результатов?
— Сейчас это преимущественно экстенсивные технологии. Пока нет возможности и желания инвестировать большие средства в каждую культуру, чтобы получать максимально высокую урожайность. Поэтому мы работаем по технологии Minitill — минимальная обработка почвы.
Работаем над приведением наших полей в оптимальное состояние — это разуплотнение, выравнивание и борьба с многолетними сорняками. Соответственно, при таких условиях говорить о высоких урожаях и интенсификации технологий не приходится.
При небольших затратах на 1 га мы получаем средние урожаи. Но, повторюсь, $150-200 EBITDA c 1 га — не предел для западного региона страны.

— Вы сказали, что привлекли $46 млн на операционные расходы компании, а не $50 млн, как планировали. Этих средств будет достаточно?
— $50 млн — это сумма, которая была необходима компании для выполнения производственного плана, но, учитывая позднее финансирование в прошлом году, мы с опозданием начали сезон, пересмотрели техкарты и приняли решение отказаться от некоторых технологических операций и частично заменить дорогие семена более демократичными по цене.
Отсюда и сокращение “бюджета”: мы “сэкономили” тогда около $5 млн. Привлеченных средств хватило на выполнение плана 2016 г. В конце года мы полностью рассчитались по этому кредиту и возобновили кредитную линию на 2017 г. в таком же размере ($46 млн).
Нам этих средств должно хватить, чтобы обработать земельный банк, вырастить запланированные культуры и “дожить” до уборки урожая без излишеств. Конечно, хотелось бы на осень приобрести дополнительную технику, чтобы быстрее убрать урожай и быстрее отсеяться на следующий год.
Поэтому не исключаю, что если весной все будет хорошо — и с реструктуризацией, и в полях, мы сможем просить дополнительное финансирование уже на инвестиционные проекты, в частности на технику.

— А какая у вас потребность в технике сейчас?
— По нашим оценкам, компании для полноценного технического обеспечения необходимо закупить технику на $25 млн. У нас разработан трехлетний план пополнения, или в нашем случае лучше сказать восстановления, технического парка — частично из свободных потоков от производства, частично из оборотных средств. В прошлом году мы закупили техники почти на $9 млн. В этом планируем выделить столько же.

Портрет компании “МРИЯ Агрохолдинг”
180 тыс.га земли в 50 районах шести областей (316 территориальных общин);
2,5 тыс. сотрудников;
выращивание пшеницы, подсолнечника,картофеля, кукурузы, сои, рапса, ячменя, гороха, гречихи, сорго;
собственные элеваторы и зернохранилища (мощность 600 тыс.т);
семенной завод (обрабатывает до 300 т семян в год);
2 современных картофелехранилища (вместимость 100 тыс.т);
2 крахмальных завода

Алла Силивончик
https://www.business.ua/